Страх как политика. Дуткевич П. , Казаринова Д. Б.

Страх как политика. Дуткевич П. , Казаринова Д. Б. Полис. Политические исследования. 2017. № 4. "С ростом и многократным увеличением числа реальных и предполагаемых угроз страх стал стандартным элементом современной политики. Цель настоящей статьи – доказать, что страх из удобного инструмента политики, применяемого лишь ad hoc, превращается de facto в сущность политики, становится частью ее онтологического ядра. В статье уточняется понятие страха применительно к современной политике, обозначается его текучий, всепроникающий характер, присутствие во всех социальных слоях. Но сегодня страх теряет свой продуктивный, мобилизующий эффект и оборачивается либо деструктивным параличом, либо политикой, этим параличом направляемой. Во-первых, авторы доказывают, что страх стал проекцией политической воли, которая меняет существующий порядок. Страх становится основной причиной и мотивом социальных изменений на всех уровнях. Во-вторых, страх скрепляет властные отношения, создавая новую политическую догму, сверхидеологию, вбирающую в себя все направления от популизма до неоконсерватизма. И в-третьих, страх продуцирует альтернативную легитимацию для государственной власти. Эти процессы происходят в силу утраты доверия к рынку, государству и институтам, углубления разрыва между властью и политикой, усиливающимся социально-экономическим неравенством, повсеместного повышения уровня экзистенциального страха. В результате налицо качественное изменение роли, масштаба и глубины проникновения страха в политику. “Долгий ХХ век” мировых экономических кризисов завершается, оставляя в прошлом “междувластье”. Возникает порядок new regnum, берущий истоки в “страхе как политике”. "Страх сегодня конституирует движущую силу и основание политики, вытесняя иные источники легитимации власти, такие как демократия, правосудие и общественное благо. Опираясь на предположение британского социолога Зигмунта Баумана, что “политика – это способность принимать решение о том, что должно быть сделано, и выбирать приоритеты” 22 Ideas to Fix the World... 2013: 189, мы постулируем три следующих тезиса. 1. Страх представляет собой ключевую предпосылку “способности принимать решение”: политики используют страх как первичное условие для принятия решений, оправдывая необходимость действий теми или иными угрожающими факторами. 2. Страх становится критерием отбора “того, что должно быть сделано”... 3. Страх определяет содержательное наполнение “того, что должно быть сделано”... ... страх превращается в стержневую причину и мотив институциональных / социальных изменений на национальном и международном уровнях Bichler, Nitzan 2010. Мы больше не живем в состоянии interregnum (“междувластия”) З. Баумана, когда “унаследованные способы делания дел уже не работают, а новые и более адекватные еще не изобретены, и тем более не воплощены в практике” 22 Ideas to Fix the World... 2013: 189. Мы живем в мире, где дела делаются, исходя из страха, потому что ответы на ключевые вопросы политики таковы: на вопрос “что делать?” – “реагировать на то, чего люди боятся”; на вопрос “кто будет это делать?” – “те, кто наилучшим образом управляют страхом и преодолевают его”. Во-вторых, страх цементирует властные отношения путем создания новой “политической догмы” (своего рода сверхидеологии в формате трансидеологического спектра: “страх” присутствует во всех современных идеологиях от популизма до неоконсерватизма); он задает жесткие рамки для формирования и в то же время для ограничения социального воображения и политического действия. ... страх обеспечивает альтернативную легитимацию государственной власти и ее действиям. Иными словами, страх позволяет оправдать находящихся у власти и наделить смыслом их цели. ... “Страх как политика” продуцирует множество эффектов с общим знаменателем – включением страха в онтологическое ядро (fear-ization) всего политического. ... Страх как часть политики – то, как он задействован в политическом процессе, – не только легитимирует политическое действие, но и порождает его. Согласно Бауману, “страх побуждает нас предпринимать защитные действия, что придает страху непосредственность и осязаемость... Страх больше не происходит извне, он проникает внутрь, становится частью повседневной реальности” Bauman 2005. Если страх по- рождает политическое действие, а не только легитимирует его, то мы можем сделать следующий вывод: происходящее перерождение “политики страха” в “страх как политику” делает эти феномены – страх и политику – близнецами, неотделимыми друг от друга, порождающими и подпитывающими друг друга. Их взаимодействие пробуждает политическое действие вне зависимости от рациональности и оправданности конечных результатов. ... Если капиталистический класс не уверен в фундаментальных основаниях системы, а средний и низший классы разделяют этот страх, то это и есть начало “Большого страха” – страха как политики, который сегодня направляет и воодушевляет политическое действие. ... происходит качественное изменение роли, масштаба и глубины проник- новения страха в политику. Страх определяет, что правильно, а что нет, и за- меняет собой набор классических критериев известных идеологических установок. Весомость нашего подхода к концептуализации “страха как политики” заключается в следующем. Мы предпринимаем попытку заблаговременно предупредить общество о том, что страх становится главным мотивом политической воли к изменению существующего политического и социального порядка. В ближайшие десятилетия это может привести к еще большему хаосу и непредсказуемости, поскольку государство сможет легитимировать свои действия не успешным обеспечением всеобщего блага, справедливости или благополучия, не интересами мира или демократии; а тем, что политика станет более конфронтационной, в большей степени основанной на идентичности, менее инклюзивной и еще менее рациональной". https://www.politstudies.ru/files/File/2017/4/Polis-2017-4-Dutkiewicz-Kazarinova.pdf